Диалоги с драматургами. Алёна Иванюшенко: о пьесе «Тело времени» и словах, которые мы «с любовью промолчим».

В сентябре 2024 года прошла Международная драматургическая лаборатория. Рождённые там идеи превратились в полноценные тексты, и мы решили поговорить с их авторами, продолжив цикл «Диалогов с драматургами».

Это не интервью. Это превращённый в письменный текст разговор с опытными и начинающими драматургами. Автор идеи – Евгения Бачило, редактор ЦБД.

Автор: Алёна Иванюшенко

Самоидентификация: часть чего-то     большего

Одна случайная фраза: приходи еще попить чаёк

Текст «Тело времени»:

Период 1 –

слова, 

которые мы с любовью

промолчим

Период 2 –

Говорят, без вести 

пропал мой лучший 

друг

Период 3 –

тусклость становится нежностью 

 

*Пьеса Алёны – лишённое чёткой фабулы и героев, окутанное в «одеяло» из метафор и образов, размышление о жизни, Конфликт существует на уровне потока и возможности превратить его в текст.

Вода снаружи вода по стеклу

Вода по воздуху

Вода по мне

 

Вода по волосам по шапке

По джинсам по носкам

По ботинкам по шнуркам

Вода по носу по коже

 

Вода не по глазам

Так давно так твердо там

Не по щекам

Женя. Если бы твой текст был образом, что бы это могло быть? 

Алёна. Неожиданно вспомнила: у меня всегда было желание создать текст про время. И только сейчас это случилось. Поняла я это тоже только сейчас…

Женя. Как бы выглядело оно – твое время?

Алёна. Для времени очень сложно найти символ. Ведь оно не имеет ни начала, ни конца… Не хочется говорить про знак бесконечности… Для меня важна непрерывность, зависимость от всего настоящего. Тело времени – это то, чем я являюсь как человеческое существо, на которое прямо сейчас влияет очень много факторов: и эта дождливая погода, и еда, и миллион других вещей. Если говорить про отдельный символ…наверное, это было бы что-то      связанное с природой…Скорее всего вода и её свойства –текучесть, возможность «дать» ей разные состояния… Движущаяся вода. Но не река или что-то       подобное. Вода, которая движется по планете Земля. Есть же подземные воды. То, что мы пьем сейчас в чашках. Очень нравится факт, что динозавры тоже пили именно эту воду, ведь новой на планете не прибавилось. Мне кажется, это очень объединяющий нас символ. В нём словно зашифровано какое-то не одиночество.

Женя: Каким для тебя был процесс написания текста «Тело времени»?

Алёна: Для меня этот текст состоит из множества деталей, он словно конструктор. Работа была фрагментарной, один кусочек – колёсико, складывающееся из множества мелких частей. Ты делаешь это колесо, вывалив из коробки все детали. На лаборатории я как будто строила центральную конструкцию, которая даёт мне равновесие, фундамент. Это была возможность собрать в готовое произведение кусочки текста, которые были написаны в разные периоды и состояния.

Женя. Ну и в тексте ты указывала, что он был написан с 2022 по 2025 год. Получается, лаборатория стала поводом совместить созданные в разное время кусочки?

Алёна. Повод – слишком простое слово. Это была возможность посмотреть под другим ракурсом на то, о чём я долго размышляла и продолжаю размышлять. А ещё лаборатория позволила понять, для чего это всё было написано, дала силы положить всё в одну коробку… Мне бы хотелось, чтобы люди, которые будут как-либо      взаимодействовать с текстом, они…словно разрешали себе работать с разными деталями.

Женя. Как приходит понимание, что когда-то          созданные небольшие тексты сейчас могут стать чем-то     новым? Чтобы не думать, не переживать о «нужности» этого, особенно, когда нет какого-то конкретного характера, сюжета, фабулы…

Алёна. Этот текст самый уязвимый из тех, что я писала. Работа над ним – сложный душевный процесс. Мои прошлые пьесы очень разные, но они были сделаны с мыслью и пониманием, что отдам их театральным людям. Я осознавала, что не всегда тот или иной текст будет поставлен, но было ясно – материал создан для театра, он может быть направлен на других людей. А здесь…я просто не думала. Это не значит, что текст несценичен, не значит, что он не для других людей. Я просто убрала за скобки вопрос о том, что будет дальше. Просто не могла не писать. Кусочки словно сами создавались, ожидая чего-то     . То, что появилось на лаборатории, успокоило меня. Погрузило в медитативное, спокойное состояние, где я могу быть свидетельницей собственных чувств и слов.

Я, отражаясь о голос,

Чувствую себя маленькой

Галактикой, в которой движутся

Звёзды, не лиричные бессчетные,

Но раскаленные воспаленные,

Те, что жгут Икара, жгут

мое существо, прожигают

Эти звезды двигаются во мне

Как тяжёлые шары

В бильярде, отскакивают,

Пружинят, бьются о стены.

Женя. Лаборатория, специфика которой предполагает взаимодействие с режиссёром, часто заставляет сталкиваться с вопросами из разряда «имею ли я право писать так, как чувствую, а не так, как нужно». Ты на лаборатории работала в паре с режиссёром из Кыргызстана Гаухар Ажигуловой. По твоим ощущения, какое это было сотворчество?

Алёна. Комфортное. Не в смысле «удобное», а «близкое». Уважение – слово, чётко описывающее нашу работу. Гаухар классно сочетает в себе бережность и какую-то классную энергию, когда режиссёр заряжает, «собирает» не только человека и его текст, но и всё вокруг: пространство, звуки, смыслы. Я очень рада знакомству с ней. Мы много говорили про наши культуры, традиции, женщин, обряды, связанные с женским опытом. Это были безумно интересные разговоры. Классная поддержка темы текста, нашего лабораторного показа. Я не публичный человек, не экстраверт, не читаю вслух свои пьесы. Но она меня убедила, что в ситуации презентации наших наработок текст должен читаться мною перед всеми…Это словно был акт присвоения состояния покоя, о котором я пишу, и сама Гаухар это почувствовала…

Женя. Всегда интересно наблюдать за тем, как по- разному может складываться работа авторов с режиссёрами, ведь многое зависит от направления и содержания текста. Здорово, когда что-то     полезное могут дать разговоры, которые напрямую не связаны с какой-то сюжетно-фабульной конвой.

Алёна. Признаюсь, для меня такие разговоры всегда являются движущей силой. Я могу писать пьесу, в которой будут чёткий сюжет, конфликт, герой, но больше всего помогает именно диалог о жизни с моим коллегой или режиссёром. Всегда очень многое давала возможность найти общие темы для обсуждения. Меньше всего я думала про мотивировки и пути, которыми должны следовать мои герои – не могу так работать, мне больно. Скорее, найду какой-то другой, более общий вопрос, затем наша беседа «переварится», я смогу прийти к какому-то      решению. Конечно, многое зависит и от времени. Когда оно есть, я предлагаю себе неспешно пособирать из мира ответы, чтобы они потом уложились в один точный для меня ответ.

Внутри меня калейдоскоп

Цвета имеют границы

Не перемешаются

Они цельные

Может, это везение?

Была бы грязь,

Которую каждая из нас

Хоть раз но делала

Из пластилина, гуаши, акварели,

Бактерий, яйцеклеток и мозгов -

И сминала листок, выкидывала,

Обесточенная

Женя. Знаешь, так здорово, что у каждого автора, даже у каждой пьесы есть собственный подход. Ты как драматург складываешься не из какого-то определённого способа работы, а наоборот, из возможности превратить разные подходы в себя. Когда я училась на театроведении, у наших преподавателей было немного противоположное понимание критических текстов. В какой-то момент думаешь, что уже совсем ничего не понимаешь, слишком много всего вокруг. А через какое-то время ловишь себя на осознании: разные взгляды окружающих людей позволили тебе выйти в своё отдельное течение. При этом все тексты разные, потому что и спектакли разные – каждый диктует свои условия.

Алёна. Мне это очень близко. В жизни не формулировала, но формулирую сейчас: я всегда записываю текст, потом много раз перечитываю, анализирую, деконструирую, а в финале сильно удивляюсь. Вижу там какие-то ошибки, драматургические провалы, но почти всегда оставляю их – мне кажется, именно так правильно. Были пьесы, созданные с зовом писать, при этом у них были ясные конфликт и сюжет. Потом расписывала эти истории по пути героев, по трёхактной структуре. Неожиданно для меня всё совпадало. Получается, рациональным умом я разбираю то, что было рождено подсознанием. И это «рождённое» подходит под понимание классической драматургии, хотя я и не делала это специально. Мой мозг просто преломил какую-то схему. Это ещё один вопрос, про который мне интересно рассуждать: как в очередном тексте что-то      преломилось, что-то      пошло против схемы, а что-то      наоборот – по схеме. Я смотрю на это с широко раскрытыми глазами, затем отдавая «насмотренное» в коммуникацию с режиссёром, со зрителем и миром. Люди с более классическим подходом могут сказать, что в моей пьесе всё лишено логики. И это вызывает интерес. Хочется писать и разговаривать с людьми о написанном.

Женя. Как ты относишься к тем ситуациям, когда режиссёры адаптируют тексты под свое понимание? Может, есть какая-то точка невозврата, когда чувствуешь: режиссёр пытается сломать тебя, это уже не вопрос новых интерпретаций?

Алёна. Важно помнить вот что: мир очень разный, как и люди. Один человек никогда не поймёт другого. Когда-то меня это очень тревожило – пишу текст и меня не понимают. Не чувствуют что-то       важное. Но я ведь и не могу на это повлиять. Я сказала что-то     важное для себя так, как смогла. Мне нужно именно так поставить слова, оставить где-то       косноязычие и десять повторов, которые кому-то       будет скучно читать. Тут про возможность сказать что-то       именно ТАК, и я благодарна нашему времени, миру, что могу оставить эти десять повторов. Всё это даёт творческое пространство и тем людям, которые работают с моим текстом.

Женя. Какой он – спектакль, созданный режиссёром, полностью чувствующим твои замыслы?

Алёна. Читка, спектакль по твоему тексту – это уже совсем не ты, и это важно понимать. Бывает сомнительно, бывает странно, бывает «Не Я». Я стараюсь проживать в себе это. Не представляю, что в этом разном-разном мире, где есть разные виды театров, разные виды сцены, разные художественные взгляды, может быть поставлен спектакль полностью по моей задумке. Только если я буду ставить. И то, есть такая фраза: «Самый лучший спектакль – тот, который у тебя в голове, самая лучшая пьеса – та, что у тебя в голове». Когда всё это становится реальным…начинают работать внешние факторы: у тебя есть определённый, часто ограниченный бюджет, реальная артистка, которая сегодня рассталась с парнем, или, наоборот, завела сегодня собачку. Понятно – есть вопрос профессионализма, но есть и волны, атмосфера, мировое время, которое влияет на всё. Это уже задаёт определённые ограничения. Чаще всего мне интересно отдать режиссёру текст просто так, имея знание, что в будущем случится что-то       кардинально новое. И это нормально. Почти во все мои тексты заложен диапазон решений и пространство для коллективного потока. 

Женя. Но вот где наступает тот момент, когда разность людей становится уже чем-то      таким, что может вызвать неприязнь, нежелание идти в совместную работу?

Алёна. Пример с пьесой «Шкура». Было много разных трактовок – в читках могло быть задействовано от двух до двадцати актрис, сам текст менялся. Эти работы были по-своему интересны. Я готова всё отдавать в работу, мне любопытны разные взгляды. Приятно, когда в современном мире режиссёры идут в коммуникацию с драматургом, мы становимся собеседниками. Понимаю, что не всем близок такой подход. Бывают разные вопросы и нюансы, но классно, когда мы исследуем миры друг друга. Это очень уважительная позиция. Так и с Гаухар было. Мы говорили обо всём, что окружало наши жизни. Рассуждали про поиск опоры, о чём я и писала. Но не хочу идти в неуважение к тексту и непосредственно ко мне – это очень тяжело. Хотя у меня такого практически и не было: когда ты сама говоришь про готовность общаться и всячески взаимодействовать, то люди, как правило, идут навстречу – интересуются друг другом.

опять не пиши мне скажут

не говори не жми не плачь

не представляй не открывай

И пожалуйста уже не пугай

 

говорите вы

говорю и я

 

Проклятье нимфы Эхо

прилипло аллергенной

пыльцой ко мне

Женя. На твой взгляд, «Тело времени» в полной мере про тебя? Или в какой-то момент начинаешь неосознанно взращивать нового героя внутри себя?

Алена. Я так скажу: любые разговоры о тексте, о жизни – семена. И вот неизвестно, что начнёт прорастать. Конечно, какие-то куски текста писались, набрасывая на меня «платье» – что-то     другое, непривычное мне. Частично это могу быть я, частично – другие зёрна, люди, которые во мне отражались.

Женя. Как почувствовать удовлетворённость своей работой? 

Алёна. Мне очень важно слышать, слушать, присутствовать рядом с текстами – разными, но особенно с автотекстами (Прим.авт. не подвергающееся сознательному контролю письмо). Когда я как женщина слышу написанное женщинами…от «всей себя». Особенно ценно слышать не вычищенные, не расчёсанные до идеала мысли. Именно в эти моменты я как человек планеты Земля чувствую себя наименее одинокой. Мы все отражаемся друг в друге, и как будто не одна я, а все мы чувствуем себя более цельными. После каких-то читок или спектаклей зрительницы часто говорили: «Мне казалось, что это говорила я». И тут я не набиваю себе цену, а говорю про эффект соприсутствия. Мне кажется, через него мы можем прожить что-то         необходимое нам. Наверное, желание добиться всего этого и живёт внутри меня, когда я пишу.

Женя. Текст перестаёт быть просто текстом, просто историей, сюжетом и чем-то      более формальным…

Алёна. Да, я пишу про себя, а в то же время и про какую-то неизвестную мне женщину этого мира, необязательно даже нашего времени. Чувствую какую-то общность: читаю, например, «Север и Юг» Элизабет Гаскелл про грязный индустриальный Манчестер девятнадцатого века, или рассказы Элис Манро про сельскую жизнь в провинции Канады…Читаю, вижу, как женщина что-то         там ходит, размышляет. И понимаю, что тоже могу сказать: «она – это я». Все эти героини есть во мне, а я есть у них… Конечно, мне легче говорить про женщин, потому что нас связывает какой-то схожий опыт, но на самом же деле правильнее сказать – человеческий опыт. Он объединяет всех нас.

давление подводное

усмирит

раздавит выдавит ли из тела

ненужное

пережует ли

Женя. В нашей беседе, как и в своем тексте, ты затрагиваешь тему покоя. Как думаешь, твоя пьеса про уже существующий покой или про попытку его достичь? Когда я читала, у меня было ощущение хаоса, словно через него пытаешься пройти к спокойствию – душевному и физическому. Словно идёшь через разные сюрреалистичные преграды – илистые лабиринты, стены из ветвей…

Алёна. Попробую сделать аналогию через медитацию. Человек медитирует. Шумы никуда не уйдут – сердце, дыхание, неудобное положение. Ты только наблюдаешь за этим, никак не оцениваешь. В предыдущих пьесах я говорила прямым текстом о страшных вещах. Тут же мне очень хотелось найти точку наблюдения, свидетельства. Да и, наверное, спокойный человек не будет писать про покой. Конечно, это была моя точка конфликта. Более того – поиск равновесия и позиции наблюдателя… Хотелось сказать все сложные слова, при этом оставаясь сидеть в своей позе лотоса. Не всё нам подвластно. Что-то есть в зоне нашего контроля, но многое в жизни вне зоны нашего контроля. И на это важно посмотреть…честно. В тексте я предприняла попытку посмотреть на это, но посмотреть сидя. Из-за этого даже у меня самой возникает непонимание: «А стоит ли это выносить на публику?» У меня часто это спрашивают в контексте самых разных моих работ.

Женя. Вот знаешь, захотелось соединить этот вопрос со словами зрительниц о том, что в твоих текстах они слышат себя. Мне кажется, в этом и заключается важность звучания твоего и огромного количества подобных, не конвенциональных драматургических текстов. Они как раз и нужны для того, чтобы показывать все «разности» театра, мира, нас. Я думаю, это важно как для тебя, так и для людей, изучающих театр, желающих услышать со сцены что-то       родное, почувствовать себя неодиноким.

Алёна. Да, очень классно чувствовать, что ты не один.

непокой колышет на волнах после грозы

опуская руку в воду

Утянет ли

поможет ли

успокоит ли

говорят один глоток в двадцать минут

говорит телу что все в порядке

говорят те кто ждут ли еще что

Еще сказать себе

подождать

 

Женя. По сути, у твоего текста трёхчастная структура. Что значит для тебя это число «три»? Ведь оно такое, местами мистико- мифологическое.

Алена. Оно не появилось здесь как-то       специально. Когда текст стал «случаться», я крутила, вертела эти кусочки. В один момент поняла, что «достаточно». Вокруг этого слова как будто бы есть некий негатив, но для меня оно очень важно мировоззренчески. Это про то, что ты не «переедаешь», не  «выплёскиваешься» через край, а при этом и не уходишь в какую-то аскезу. Место посередине – достаточно для жизни, где нет какой-то алчности.

Женя. Когда нет цели забрать всё, что только можно?

Алёна. Да, и я не только про деньги говорю. Про карьеру драматурга, например. О себе как о зрительнице, человеке, который любит читать книжки. Вот в такой-то период я могу прочитать столько-то книг… Тут не про отказ от удовольствия, но и не про погоню за каким-то невероятным количеством этого удовольствия. Это «достаточно» для меня, моей психики, сердца. В целом, когда я пишу, всегда появляется обычный вопрос – когда остановиться? Когда перестать редактировать, сомневаться и задавать вопросы «всё ли так», «правильно ли сложилось.» И вот когда все части сложились «вот так», мне показалось, что пришло оно – «достаточно».

Женя. Когда текст уже написан и прожит, ты можешь для себя сформулировать – чем для тебя является это разделение на части, периоды? В какой-то момент я словила себя на том, что они – своеобразная визуализация приближения к покою. Вспоминая мою аналогию с ветвями и стенами: первая часть – наиболее «жёсткая» стена из ила и веток, вторая – всё ещё нужно как-то       побороться со всеми преградами, но это уже даётся легче. К третьему периоду ты уже подходишь более спокойно, стоит лишь убрать немного листвы. А потом финал – наступает катарсис, вместе с ним – покой. Преграды перестают быть преградами, словно происходит своеобразный процесс подхода к принятию всего, и «тусклость становится нежностью».

Алена. Вот ты как раз и произнесла слово, которое я хотела сказать: разные стадии и как будто приближение к принятию.

Женя. Значит, я все неслучайно почувствовала. 

Алёна. Да, приближение к принятию. Но я не думаю, что это знание необходимо людям для взаимодействия с этим текстом. Мне кажется, с ним можно работать очень по-разному, в том числе и благодаря метафорам. Но для меня отбивки и названия были про время, процессуальность. Главы дают фиксацию того, что некоторый период уходит на «нет». Начинается новый этап.

Ты как будто, нет, не останавливаешь время, куда там, а просто чуть-чуть, капельку его длишь.

Или не так

его возвращаешь 

Куда и кому? 

Время самому времени, самому себе

Мир был водой

Динозавры пили воду

Я вот пью чай

Новой воды на земле не появилось с тех пор

Эта вода — для тебя

Ты, чинящий, строющая, топчущий, смотрящая, учащая, любящие, протирающие, творческие, смущающие, кричащие и молчащие, дико скучные, любые, мы любые

это вода — для тебя